— Все как-то тянется, — медленно и даже не по слогам п р о г о в о р и л а Алиса.
Гусеница смачно затянулась, прикрыв мохнатые от удовольствия веки. Всегда, когда ей было хорошо, веки тяжелели от излишней мохнатости.
— А ты не тяни, — свистнул Шляпник.
Он думал, что это очень просто делать — не тянуть. Да, Алиса и не возражала. Просто она устала и ей хотелось, чтобы не тянулось. Хотелось сразу, много и всего. Чтобы мохнатость повысилась, а соответственно, удовольствия прибавилось.
— Где-то я это уже слышала, — равнодушно, глядя в окно бормотала Муха.
У нее этой мохнатости было так много, что хватило бы на сто Алис и двести Кроликов.
— Помню, было дело: тянула-тянула, а ничего не вытянула, — будто сама с собой говорила Муха, но на самом деле она хотела подбодрить Алису.
Ей казалось, что Алису надо срочно подбадривать, потому что та сидела с повешенным носом. И это была чистая, только что поглаженная и заботливо убранная в шкаф правда: Алиса повесила нос. И несмотря на то, что тот висел как-то неуверенно, будто еще не определившись до конца, всем казалось, что нужно немедленно начинать всяческие похлопывания по спине и не только.
«Это, конечно, хорошо, но нет, не сегодня», — шумно думала Алиса.
Вот, завтра она обязательно взбодрится. А сейчас нос, наконец, сдался и повис абсолютно уверенно.
«Хоть какая-то определенность», — тихо радовалась Алиса.