Чашка с чаем

 

Алиса сидела на подоконнике и смотрела в Чашку с остывшим чаем.

 

— Почему чай так быстро остывает? — расстроенно бормотала Алиса. — Чай ведь непременно должен быть горячим, чтобы пар из Чашки, чтобы руки обжигал.

 

Это была уже третья Чашка и она тоже не была горячей, как и две предыдущие. Она и сама терпеть не могла, когда в ней остывал чай. Это было ниже ее достоинства — одиноко стоять на столе с остывшим чаем внутри. Она чувствовала себя брошенной, ненужной и совершенно холодной. 

 

— С больным горлом нельзя горячее, — себе под нос прожужжала Зеленая Муха.

Она села на край Чашки и принялась за вязание. Муха вязала Кролику шерстяные носки. Давно известно, что Кролики не могут зимой без шерстяных носков, так же как и Мухи совершенно не могут их не вязать. 


— И это замечательно, — улыбнувшись сказала вслух Алиса, наливая в Чашку горячий чай. Чашка раскраснелась от удовольствия и удобно устроилась в руках у Алисы. 


— С другой стороны, — продолжала рассуждать Алиса, — если бы чай никогда не остывал, то его не пришлось бы греть, кипятить воду, топить печку, самовар, заваривать свежие листья, вдыхать аромат. Без всего этого будет совсем неинтересно пить чай, — утвердительно согласилась Алиса сама с собой.

 

Она была невероятна довольна своим заключением и накрутила прядь волос на нос. Она всегда так делала, когда становилась вдруг счастливой.  


— Что сегодня будем делать? — бодро спросил Шляпник, чуть приоткрыв один глаз. 
— Танцевать! — она обрадовалась собственному предложению, но тут же спохватилась, что обувь для танцев не подходящая.
— Танцуй босиком, — жевала пряник Зеленая Муха.

— Настоящий танец — всегда босиком и наизнанку! — бодро прозвенел Шляпник.

Кролик поднял одно ухо:

— Как это наизнанку? — удивился Чайник.

— А вот так! — начиная пританцовывать, сообщил Шляпник. Он двигался в такт одному ему известному ритму и закрыл глаза от удовольствия. 

 

Алиса слушала музыку. Этим же был занят и Кролик.

— Давай все время наизнанку?— предложила она ему.

 

Кролик кивнул и отбил пять.